Проникновенная история взлета и падения ВИА «Слепые» - Олег Лукошин

Далее последовал ещё один поцелуй – и вроде бы в губы. К моей радости Зина будто бы слегка отстранилась – по крайней мере звуки передавали некую смазанность процесса – и не позволила перейти экспансии раздухарившегося ресторатора в порнографическую стадию.

К моему неимоверному удивлению, Зина после всей этой кутерьмы вызвалась проводить меня на такси до дома. Позже мне стало казаться, что с восклицаниями «Я Юру домой везу, Юру!» она уцепилась за меня единственно с целью отвязаться от Симонова, да наверняка так оно и было, но тогда уставшим и дезориентированным от алкоголя сознанием мне почудилось, что всё это не просто так, что в её поступке есть какой-то смысл, что за ним стоят определённые мысли и чувства – и самое ужасное, что последовавшие за этим события очевидно-пугающим образом подтвердили мне эту нелепую версию.

Помнится, я знакомил Зину с сонной матерью, которая как обычно вылезла в коридор проверить, что там с дорогим сыночком и не свернули ли ему ещё шею, хотя ключи у меня имелись и открывать дверь я, знаете ли, умел – всё-таки руки на месте. Помнится, мать заговорила с нежданной гостью отчасти растерянно, а отчасти подобострастно – она, похоже, ещё не потеряла надежду женить меня на «хорошей девушке» и даже предпринимала время от времени практические шаги в этом направлении, то и дело называя имена и адреса каких-то девушек-инвалидок – то слепых, то полулежачих, которые – о, счастье! – согласны «начать со мной отношения». Оба мы понимали, что ни одна здоровая женщина выходить замуж за слепого не согласится, а на инвалидках я с самого начала поставил тяжёлый дубовый крест: мне и собственных страданий достаточно, не хватало ещё погружаться в чужое зыбкое и страшное отчаяние, постоянно жить с ним, быть за него в ответе и при этом понимать, что абсолютно ничего не способен изменить.

– А такси ты отпустила, – вроде как с упрёком заметил я Зине. – Придётся оставлять тебя на ночь.

– Ой, и правда! – как-то чересчур радостно, чем окончательно выбила меня из колеи, воскликнула Зина. – Ну да можно опять вызвать.

– Проходите, проходите! – засуетилась мать. – Место есть, я вам постелю. Куда вы собрались в такую темень?

И Зина, ни слова не говоря, принялась снимать обувь. Господи, как я был благодарен ей в этот момент!

Мать тактично скрылась к себе в комнату, а мы ещё какое-то время посидели на кухне за чаем. Там и начали целоваться. Трудно вспомнить, кто был инициатором – не исключено, что я. Пусть я окончательно прибит к земле своим недугом, но порой и на меня находит безумное поветрие. Сильно безумное. Порой мне страшно своих желаний и фантазий – противореча всему внутреннему миру, я с ужасом думаю, во что бы я превратился, будь у меня два здоровых глаза. Может быть, меня лишили их во благо? Чтобы уберечь от преступлений? Может, всё это – опережающее наказание за несовершённые акты насилия?

Впрочем, я бы никогда не осмелился прикоснуться к Зине, не подай она мне соответствующий сигнал. А сигнал был явный – он так и трубил в моих ушах гимн на побудку, так и будоражил барабанной дробью. Она уселась ко мне на колени, мы всасывались друг в друга, я трогал её за грудь, а она хватала мою руку и направляла к перекрестью ног. Кровь вскипела – я буквально задыхался от нахлынувшего жара.

Прямо на кухне она сделала мне минет. И проглотила выхлестнувшуюся наружу жидкость. Для меня это стало некоторой неожиданностью. Нет, конечно же, я знал, что такое бывает и что некоторые девушки настолько великодушны, что способны на такие широкие жесты по отношению к мужчинам – но чтобы я, чтобы мне…

– Ещё на один раз тебя хватит? – спросила она с улыбкой – я так и почувствовал её в этом добром и понимающем голосе.

– Хватит! – ответил я дубово и слегка испуганно, и вовсе не оттого, что не был уверен в том, что меня хватит, а просто сценарий развивающихся событий был для меня слишком нов и необычен.

Мы пробрались в мою комнату, скинули одежду и сплелись. По-моему, я делал всё правильно. Я не слишком опытен в этом занятии, сама жизнь заставила отодвинуть секс в дальние уголки жизни, но какой-то опыт всё же есть, и я совсем не дикая обезьяна, которую в первый раз пустили на спайку. Меня хватило ещё на полноценный раз – и я уверен, что хватило бы ещё на два или три, лишь бы только Зина пожелала этого.

– У тебя было много женщин? – спросила она позже. Мы засыпали, и этого вопроса я ждал. Тактичная Зина сформулировала это таким благородным и возвышенным образом, но на самом деле, в сути своей, он звучал иначе: «Ты когда-нибудь был с женщиной, инвалидушка?» Нет, я не злюсь на тебя, дорогая моя любовница, я бесконечно благодарен тебе за эту ночь и твоё бескорыстное милосердие, твоё распахнутое тело и чистую открытую душу, и твой вопрос ничуть не покоробил меня. Ты должна разобраться в деталях, должна разобраться во мне – всё-таки наша близость ко многому обязывает, это обмен энергиями, обмен сущностями. Ты имеешь право на все вопросы.

– Нет, не много.

– Какая я по счёту?

– Третья. Или четвёртая. Если тебе интересно, самой первой была слепая девочка по имени Вика – мы учились вместе в интернате. Она была очень доброй и, наверное, очень несчастной, а может мудрой – она позволяла всем мальчикам заниматься с собой сексом. По очереди. Я долго отказывался от её предложений, точнее – от предложений товарищей, потому что дико стыдился всей этой ситуации, но однажды решился. Мне совсем не понравилось, у меня почти не стоял тогда, но главную миссию она выполнила – с тех пор я почувствовал себя мужчиной и немного успокоился.

– Здорово! – хмыкнула Зина, словно отгоняя трагическую и надрывную волну, которую я успел нагнать своими воспоминаниями.

– Ты не думай, – снова сказала она почти тотчас же, – что я с тобой из жалости или что-то в этом духе. Ты мне очень нравишься. Ты самый порядочный человек из всех, кого я знаю. Любая девушка была бы счастлива с тобой.

«Любая, но не я», – почему-то додумал я за Зину фразу, хотя вряд ли она действительно произнесла про себя нечто подобное. Но, по сути, моя фантазийная фраза была верной – не началом же долгой совместной жизни был наш перепихон?

К счастью, усталость и выпитый алкоголь не позволили нам свалиться в колкую и удушливую рефлексию – через считанные минуты мы погрузились в сон. Проснувшись утром, я Зину не застал – мать рассказала, что она уехала едва рассвело.

– Ой, хоть бы всё у вас получилось! – разумеется, испортила всё она, зачем-то добавив это нелепое высказывание. Ну как можно дожить до пенсионного возраста и не научиться разбираться в людях и их отношениях?

На следующую репетицию, куда меня как обычно отвозил Саша Макаров, я направлялся в подавленном и настороженном состоянии. Почему-то казалось, что Зина не придёт. Казалось, что она вообще больше не будет работать с нашим ансамблем. И всё из-за меня. Потому что она непременно застыдится порочной связи с инвалидом, проклянёт себя и меня за эту минутную слабость и замкнётся в своём внутреннем мире. Мне даже виделся суицид с её стороны: перерезанные вены, распластанное на мостовой после падения с балкона тело. Ненароком и Саша добавил переживаний, спросив как бы между прочим:

– Нормально с Зиной доехали?

– А? – встрепенулся я.

– Ну, тогда, из «Алмаза».

– А, нормально, нормально. Она даже ночевать осталась, – зачем-то ляпнул я вдобавок.

– Вот и правильно, – как ни в чём не бывало выдал Саша. – Чего ночью по городу шастать?

Бедный и правильный Саша, он думает, что Зина просто легла на соседнюю тахту, а утром мы как обыкновенные друзья выпили по чашке кофе… Что, если открыться ему? Вот так взять – и выпалить всю правду?

– Она со мной легла, – не сумев сдержать в себе нахлынувший вал мазохистского восторга, брякнул я. – Мы занимались сексом.

– Вона как! – цокнул языком Саша. Скорость и лёгкость, с которой он выдал это междометие, мне не понравились. Точнее, не впечатлили – я ожидал чего-то более глубокого и серьёзного. – А ты время даром не теряешь, молодец! – похвалил он меня с юмором в голосе и шутливо ткнул кулаком в плечо – и всё это совершенно без фиги в кармане, без скрытого подтекста, словно и в самом деле порадовался моему счастью.

Наверное, в мире здоровых людей делать минет с проглотом – самое обычное дело. Это я своим инвалидским сознанием придаю такому пустяку невиданное значение. Самое удивительное и горькое для меня в этих размышлениях то, что минет с проглотом на ночной кухне действительно может быть самой что ни на есть невинной забавой, которой Коромыслова не придала ни малейшего значения.

Я вдруг понял, что Зина могла делать такие штуки не только мне. А кому ещё? Да кому угодно – директору «Робота Вертера» Вячеславу Александровичу, продюсеру телевизионного проекта «Голос», любому посетителю ресторана, который преподнёс ей щедрые чаевые. Даже Саше Макарову, другу и почти иконе, она тоже могла отсосать – ведь не просто же так они столь органично спелись друг с другом?